Изучая связи группы "Амаравеллы" с предшествующими и близлежащими художественными течениями, Юрий Линник в этой книге уже выходит за пределы своих прежних интересов и специально акцентирует внимание на взаимоотношениях между русским авангардом и русским космизмом.

Он усматривает их и в том, что абстракционисты (Малевич и др.) освободили формообразование от уз земного тяготения, а также и в их общей связи с теософией, которой присуща, как известно, исходная космическая устремленность (здесь можно вспомнить увлеченность теософскими идеями у В.Кандинского, Н.Рериха, А.Скрябина, М.Чюрлениса). И еще один объединяющий момент - это, быть может и утопический, "прометеизм", т.е. неуемное желание преобразований (порою, даже во вселенских масштабах).

Книга состоит из двух основных разделов. В первом рассматриваются в новом космо-художественном аспекте творчество классиков авангарда: Кандинского, Малевича и Филонова. Во втором анализируются оригинальные произведения нашего современника - москвича Ф.Инфанте.

Кандинский, по мнению Линника, является своего рода первым в мире "психонавтом" (по аналогии со словами "астронавт", "космонавт"). Но его космос - это космос человеческого духа, и Кандинский, по мнению автора книги, выступает в истории культуры в качестве первооткрывателя красоты этого нового мира.

Художник предстает здесь творцом мира, доказывая этим, что творчество активно и космогенетично. Универсальным кодом, которым можно описать наличествующие здесь смежные области (космологию, эмбриологию и психологию), является символ. Причем, у Кандинского это своего рода символы-иероглифы (знаки-архетипы). И здесь Линник отмечает много общего в схематических иллюстрациях, в объяснениях к космологическим страницам теософской "Тайной доктрины" Блаватской и в живописных концепциях Кандинского... Линник считает, что многие из работ художника можно было бы интерпретировать, при желании, как очень емкий и точный "видеоряд" к тексту "Тайной доктрины". Оригинальная идея для будущих издателей сочинений Блаватской!..

Геометричность "Космоса Казимира Малевича" сразу же предполагает преднамеренное преодоление биоморфности геоцентрического взгляда на мир. При этом жесткий и предельно схематизированный геометризм придает космосу Малевича некую фундаментальность и вместе с тем архаичность (что-то из области мира геометрических идей, если следовать Платону). Для Малевича, по мнению Линника, очевидна взаимосвязанность следующих акций: выход в беспредметность - выход в космическое пространство - выход к новой сенсорике (воплощение в живописи бесконечности и четвертого измерения). При этом космос Малевича не является хаотичным именно потому, что в нем свирепствует логос (причем, почти на инженерном уровне!)...

Естественные объекты - горы, кучи песка, деревья на Земле, как известно, конусообразны, ибо эта форма диктуется наличием земного тяготения. Композиции Малевича - нарочито искусственны, прямолинейны. И эта логическая, геометрическая инженерия осуществляется у него явно наперекор естественному тяготению. Его "космическое пространство однородно и анизотропно".

Действительно, это очень тонкое наблюдение Линника. Но я добавлю от себя: подобная невесомость присуща не только Малевичу, но и работам Кандинского, и всей абстрактной живописи в целом. Главное здесь то, что абстрактная живопись "вышла в невесомость" уже в силу того, что отказалась от предмета, от вещи, а реальные предметы, вещи всегда крепко "сидят" на земле, и именно поэтому вся композиция реалистической живописи исходно подчинена диктату земного тяготения, формируя главенствующее значение горизонта (горизонтали).

Мы, я и Линник, можем спорить друг с другом, особенно в деталях, но я всегда замираю в немом восхищении перед такими его фразами, какие, например, мы видим в конце раздела о Малевиче: "Не был ли "Черный квадрат" своеобразным смотровым окошком в бездну вакуума?" Да, фразеология Линника имманентно изоморфна космогенетической семантике Малевича! - И пусть меня расстреляют читатели за последнее предложение...

У художника П.Филонова, считает автор книги, как бы находит воплощение идея космоса-организма, предложенная еще в античные времена Платоном. Космос Филонова биологичен (этот признак живописи Филонова, впрочем, бросается в глаза с первого взгляда, даже неспециалисту). Фактура его живописных полотен как будто взята из учебника гистологии, словно живая ткань под микроскопом. И его "органический космос" пытается быть потенциальной альтернативой "механическому космосу" конструктивистов. В этом отношении космос Филонова созвучен идеям ученого К.Циолковского, в представлениях которого космос изначально наполнен жизнью и счастьем.

С такими разными хрестоматийными "живописными космосами" познакомил нас вначале Ю.Линник, чтобы выразить затем, во второй половине книги свой буйный восторг по поводу "Космоса Франциско Инфанте", нашего общего друга и современника (он тоже не раз участвовал на казанских конференциях "Свет и музыка"). Он предлагает оригинальные "проекты" формирования нового звездного неба, создает под открытым небом и фиксирует на пленке свои многочисленные "артефакты", - созданные необычным способом, путем введения в реальную среду больших отражающих зеркальных плоскостей (ровных, многогранных и кривых), благодаря чему создается удивительная оптическая иллюзия чудесного преобразования пространства. Сказочная анизотропия без малейшего насилия над природой - вот в чем заключается эстетический эффект "артефактов" Инфанте. Расширение сознания минимальным усилием получает у художника убедительное визуальное воплощение! Восхищен Ю.Линник и упомянутыми проектами "реконструкции звездного неба", видя в этом необычную знаковую модель "космоса как ноосферы".

Во всех этих работах of Инфанте автор книги усматривает общее - философию игры, делая вывод, что "игросфера" есть необходимый элемент "ноосферы". Книга Линника - небольшая, но для того, чтобы поделиться здесь всеми его "открытиями", к которым он пришел в ходе размышления над всеми этими "художественными космосами", мне пришлось бы практически пересказать весь ее текст, чего, к сожалению, не позволяет объем рецензии. Но и то, что вошло в рецензию, надеюсь, позволит убедиться в том, что, как талантливо рефлексирующий зритель, Юрий Линник конгениален (адекватен) персонажам своей книги.